Так закончился один из боевых полетов, вписанных в наградной лист Евгения Ивановича Борисенко на представление его к званию Героя Советского Союза.
Да, памятен день 20 июня 1942 года для Евгения Ивановича. В который раз уже ему повторяли, что он в сорочке родился! И сам он удивлялся, какая такая сила помогает ему выходить из, казалось, самого безвыходного положения! И что удивительно: машина вся искромсана, живого места не найти, а экипаж цел и невредим.
На войне еще и не такое бывает. Добавим, что не только этим полетом памятен тот день в жизни Борисенко. 20 июня 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР большая группа летчиков и штурманов нашего 748-го полка была награждена недавно учрежденным орденом Отечественной войны I степени. Среди награжденных был и старший лейтенант Евгений Борисенко. Это — одно из первых награждений орденом Отечественной войны. А 16 июля летчики получили награды из рук Всесоюзного старосты Михаила Ивановича Калинина. У Борисенко орден Отечественной войны I степени № 7.
Лето 1942 года было, пожалуй, самым тяжелым периодом для нашей Родины. Красная Армия продолжала с боями отступать. Наша бомбардировочная авиация беспрерывно, по два вылета в ночь, наносила удары по скоплениям вражеских войск. На юге мы бомбили скопления живой силы и техники фашистов на железнодорожных узлах и аэродромах, мосты и переправы.
Не в состоянии преодолеть оборону в лобовой атаке с запада и юга, немцы пошли в обход. Оли на весь мир растрезвонили об отсутствии всякой сопротивляемости у Красной Армии, об уничтожении советской авиации. Геринг торжественно заверял немцев, что ни одна русская бомба не упадет на немецкие города. Геббельс утверждал, что победа над Красной Армией предрешена, что все дело во времени.
Да, все дело во времени. В жестоких сражениях, сдерживав врага на всех направлениях — и на Волге, и на Северном Кавказе, и в районе Орла, и западнее Москвы, и под Ленинградом, советский народ накапливал силы, чтобы обрушить уничтожающий удар по фашистской военной машине сначала на Волге, а потом и на других участках.
Весь мир с напряжением следил за смертельной схваткой двух систем, и нам нужно было показать, что Красная Армия вполне боеспособна и боеспособность ее все нарастает. Что советская авиация существует и способна наносить удары по военным и промышленным объектам собственно Германии. Что, вопреки заверениям Геринга, будут падать русские бомбы на фашистские города. Возмездие грядет!
Нужно было сбить спесь с фашистских заправил, показать друзьям и недругам нарастающую мощь Красной Армии. Нужно было поднять боевой дух советского народа. Нужно было нанести мощные бомбовые удары по фашистским промышленным и военным объектам.
Дальние полеты
Первый вылет в глубокий тыл врага, на территорию фашистской Германии, на город Кенигсберг, был организован 18 июля 1942 года. Первый, если не считать полетов на фашистскую Германию в 1941 году, в начале войны, когда линия фронта позволяла производить такие полеты.
— Наконец-то представляется возможность отвести душу, сбросить бомбовый груз на головы фашистов в их собственном городе, — с ненавистью произнес Евгений Борисенко. — Долго я ожидал этого момента!
Какова погода на маршруте, какой силы и направления ветер на разных высотах, а в связи с этим — какова будет продолжительность полета, расход горючего, где застанет нас рассвет, ведь летом ночи короткие, а на наших самолетах одиночно лететь далеко за линию фронта небезопасно? Короче, какой избрать профиль полета? На этот вопрос каждый из нас сможет найти ответ только непосредственно в полете.
И еще один немаловажный вопрос, который не может не волновать каждый экипаж. Это противовоздушная оборона объекта. Если здесь, на занятой фашистами территории, все объекты, которые приходилось бомбить, сильно защищены, то можно себе представить, что ожидает нас там, над Кенигсбергом! Исключалась и помощь партизан.
В общем, многое нас волновало, тем не менее каждый экипаж считал своим долгом участвовать в этом полете.
Вылетели с подмосковного аэродрома. Здесь погода была хорошая — безоблачная, но синоптики предсказывали на маршруте фронтальную облачность. Предсказания сбылись. Километров через двести показалась размытая облачность на горизонте — явный признак теплого фронта. Теперь каждому экипажу предстоит самому решать: набирать высоту и идти верхом или снизиться и попытаться пройти, низом, под облаками. Что предпримет командир корабля? Что посоветует штурман? И тот и другой варианты чреваты непредвиденными последствиями.
В боевой обстановке, отправляясь в дальний полет, каждый летчик, чтобы обезопасить себя от бед, старается забраться повыше. Но здравый смысл иногда за то, чтобы идти низом. В данном случае, когда самолет загружен до предела, первый вариант может оказаться не самым удачным. Расход горючего увеличивается, высота набирается медленно, и не исключено, что грозовые фронтальные облака перевалить не удастся и можно попасть в мощное обледенение со всеми вытекающими из этого последствиями.
Идти низко не менее опасно. Случайно можно напороться на какой-нибудь вражеский объект, защищенный ПВО, и быть обстрелянным. Можно попасть непосредственно в грозовые облака, что тоже небезопасно, а то и в штормовую обстановку, сильную болтанку, дождь или обледенение.
Можно и обойти облачность стороной, но этот вариант удлиняет и без того продолжительный полет и, само собой, отпадает.
Молодые, менее опытные экипажи без всяких колебаний избрали первый вариант, после взлета сразу же пошли на набор высоты. Более опытные, в том числе и Борисенко, предпочли другой вариант.
— Коля, настраивайся на полет низом, — посоветовал Евгений штурману Рубцову, увидев впереди размытую облачность, — синоптики правы: впереди фронтальная облачность. Мы ее вряд ли перелезем, да к тому же в подобной обстановке на высоте сильный встречный ноток воздушных масс, что совсем не в пашу пользу. Мм достигнем цели раньше тех, кто забрался на высоту.
Вскоре на высоте около тысячи метров они, как и следовало ожидать, вошли в густые плотные облака. Полет проходил только по приборам. Немного потряхивало, но лететь можно. Впереди видны были грозовые разряды, всплески молний ослепительно освещали облака, и тогда казалось, будто ты нырнул в молочную жидкость. Даже кончиков крыльев не видно. Вот грозовые разряды все ближе. По крыльям от фюзеляжа к консолям скатываются голубые огоньки. Борисенко внимательно следит и за приборами, и за окружающей обстановкой: где образовался грозовой разряд, туда и направляет машину, там безопасней.
Но вот вошли в дождевые облака. Самолет будто кто-то обливает из мощного брандспойта, но лететь стало спокойнее, толчки прекратились. А еще через некоторое время показалась земля. Фронтальная облачность осталась позади, и самолет, значительно облегченный за счет выработки части горючего, легко пошел на набор высоты.
Выбирая вариант полета на малой высоте, Борисенко не мог забыть тот злополучный случай в конце мая, когда из полета не вернулось несколько экипажей. Тогда и задание было сходное — бомбить военные объекты на территории гитлеровских сателлитов, и погода такая же— на пути встретился мощный облачный барьер. Самолеты шли на высоте пять тысяч метров. Поначалу все было хорошо, только какая-то мгла ухудшала видимость. Состояние такое, что вроде и безоблачно и в то же время машину приходится вести только по приборам. Линия горизонта не просматривается, и только над головой тускло мерцали звезды как бы в подтверждение того, что полет происходит не в облаках.
На пути стали появляться жиденькие облачка. Это насторожило летчика. Вдруг в кабине стало темно и влажно. Появились резкие толчки, в щели кабины стал попадать снег. Не мешкая ни секунды, Борисенко, накренив самолет, начал разворачиваться на обратный курс, стараясь не потерять ни метра высоты. Но все же на развороте потерял метров двести, поэтому пришлось с обратным курсом дальше идти в снегопаде. Выйдя из облаков, он пошел на снижение, насколько позволяли условия, потеряв высоту до тысячи метров, развернулся и снова продолжал путь к цели в грозовой и дождевой облачности. Цель была достигнута и поражена. Боевое задание выполнили всего два экипажа: Борисенко, и еще одни экипаж, который достиг цели в обход облачности. Многие вернулись, прекратив выполнение задания, часть экипажей из того полета не вернулась вовсе. А через некоторое время из числа невернувшихся появился штурман капитан Кулешов, который случайно спасся. Его корабль развалился в воздухе, остальные члены экипажа погибли. Этот случай и вспомнил Борисенко, выбирая профиль своего полета во фронтальной облачности при выполнении задания бомбить объекты Кенигсберга.